Страсти по "Майерлингу"

Москву колотит, интернет бурлит, в Венском балете идёт рабочий процесс.
И всё по одному и тому же поводу - балет Макмиллана "Майерлинг" волнует умы балетной общественности.
Что же это за история такая, которая лишает сна и отбивает любовь к труду у особо тонких ценителей балетного искусства?
А дело было так.
У императрицы австрийской баварского происхождения Елизаветы с императором австрийским из рода Габсбургов Францем Иосифом родился единственный наследник принц Рудольф. Малышу крепко не повезло: в самом раннем возрасте его забрали у любящей матери дабы воспитать из него настоящего солдата. Да вcё бы не было так страшно, если бы жила в нём солдатская душа его отца. Но - в нём жила душа орнитолога. И поэтому все те жуткие экзерцисы, которому подвергали малютку, дабы сделать из орнитолога бравого вояку, привели к серьёзному надлому психики наследника престола. Конечно, изначальная травма - отлучение от матери - была этими экзерциcами доведена до совершенства. Вырос вместо вояки законченный австрийский неврастеник, ненавидящий двор, неуверенный в себе и сомневающийся. Но на этом его мытарства не закончились: пытаясь отвлечься от своих несчастий в руках сладких дам, подцепил он неизлечимую тогда неприличную болезнь под названием "сифилис". Это сейча - раз-два, глотнул антибиотики и наслаждайся себе дальше. А тогда - всё, смертный приговор. Единственное, что могло облегчить страдания, в том числе и страшные головные боли - морфий. И наш кронпринц стал наркоманом. Женили его тоже не по любви, а по расчёту. Так что поломали ещё и жизнь молодой принцессы, наградив, видимо, и её попутно нехорошей болезнью. А тут ещё венгры подоспели и всё хотели воспользоваться Рудольфом в своих национально-освободительных целях и натравить его на так нелюбимого им, но всё же отца. А он - нерешительный, больной, слабый неврастеник, постоянно терзаемый головными болями и ломками, понял, что единственное его спасение в жизни - это её - жизни - логическая сестра -смерть. Но так как умирать одному очень страшно, то умер он вместе с очередной любовницей - баронессой Марией Вечера. И, видимо, успел перед смертью ещё превратиться и в убийцу. Хотя точно никто не знает, кто в кого стрелял и кто чего хотел, и вообще они ли стреляли...
Ну вот такая бездарная, загубленная, ничем светлым и полезным для человечества или хотя бы родных и близких, неприкаянная человеческая жизнь.
если бы она приключилась с каким-нибудь Гансом, то никакой петух по нему бы никогда не прокричал. Да и колокол бы не зазвонил - поскольку, как никак, версию самоубийства никто не развенчал.
Но тут - кронпринц. И, конечно, тайна двора. И, конечно, возможность всё это упаковать в красивую обёртку и сделать нац. дотоянием, чтоб показывать туристам и немного подзаработать. Это ладно и бог в помощь.
Но тут выдающийся английский хореограф вдохновился сим сюжетом. И сделал из несчастного неврастеника и сифилитика героя своего балета. При этом привлёк музыку ни в чём не повинного Листа, вряд ли когда-либо помышлявшего о том, чтобы под его романтические пассажи происходили изнасилования, игры с черепами и само- и убийства. Поэтому хореография данного творения, состоящая из хождение по сцене и милых вальсирований, а также акробатических поддержек без какой-либо смысловой или эстетической нагрузки смотрится местами откровенно смешно.
Но - коль уж нас как друзей Венского гос. балета - пригласили на репетицию, пришлось этим балетом в очередной раз озаботиться.
Мы-то, по наивности своей, исходили из того, что раз кого-то приглашают, да ещё всего за неделю до премьеры, то это будет хотя бы полный прогон. Ан нет. Как гласит немецкая пословица "Хорошей вещи надо время". Поэтому никто никуда не спешит. И премьерный состав, и то не весь, в тот конкретный день представил на суд узкой общественности, а также репетиторов фонда Макмиллана далеко не все сцены из спектакля.
Вот так расслабленно начинался день.

В главных ролях - премьер Роман Лацик и прима Ирина Цимбал. Лацика мы недавно видели в "Ромео и Джульетте" Крэнко. И вот он уже Рудольф у Макмиллана - достойного продолжателя дела Крэнко. Молодец, артист. Всё может. Но главное - надёжный партнёр. Поэтому поддержки все идут на "ура". И, будем надеяться, не только с Вечерой-Цимбал, но со Стефанией - которая в тот день не репетировала - все поддержки ему удадутся и на премьере (а особо та, в которой артист, лишающий сна московскую общественность, чуть не убил партнёршу).
Выбор Ирины Цимбал на главную роль показался нам сначала весьма странным. Ведь это одна из самых романтических балерин не только Вены на сегодняшний день. Её работа в "Сильфиде" Лакотта - одно из самых сильных впечатлений последних лет. И вдруг - Вечера! Для нас Вечера навсегда ассоциируется с потрясающей работой Вивианы Дюранте в Королевском балете: это она ведёт сомневающегося Рудольфа на смерть, она играет с этой смертью, для неё любовь и смерть неотделимы друг от друга. И чем ближе запах смерти - будь то от черепа или от пистолета - тем сильнее вожделение и выше наслаждение. Это трактовка, полностью отвечающая духу времени конца 19- начала 20 века. Времени, когда в моде были самоубийства. Или же болезнь и смерть возводились в статус сексуального культа. Вспомним хотя бы роман Томаса Манна "Волшебная гора" (1924 год) и героя, влюблённого в рентгеновские снимки разъеденного туберкулёзом тела возлюбленной. Вечера Дюранте - это некая сестра-близнец Девушки из "Юноши и смерти". И даже жест, которым они держат вместе пистолет, и взгляд, которым она смотрит при этом в даль, неумолимо напоминают указающий перст смерти и взгляд её и юноши из шедевра Пети.
И вдруг - Цимбал. Посмотрев и подумав, мы пришли к выводу, что в Вене пошли по другому пути. А именно - пути обыгрывания темы "Жизели". Ну а Цимбал и Жизель, это, конечно, попадание абсолютное. Итак - сцена, когда Марии домой приносят корзину с цветами. В этой корзине, в отличие от московкой, находятся не розы - воплощение красоты жизни - а вполне себе кладбищенские хризантемы. И она не просто ставит в вазу сначала два цветка, как в московской версии балета, а танцует сначала с этими цветами крохотную вариацию, напоминающую ту, где Жизель танцует с лилиями в руках. Кстати, в эталонe Королевского, это тоже имеется. Ну вот таким образом задаётся смысл и характер отношений Вечеры и Рудольфа: она - его спасение и избавление. Она пройдёт с ним самый страшный отрезок его жизни и даст ему желанное исцеление. Так, собственно, они и танцуют одну из ключевых сцен.

Рудольф Лацика - человек глубоко больной. И в первую очередь - физически. Он прекрасно передаёт ощущение головной боли, постоянно терзающей несчастного, а затем и паралич, добирающийся до ног. И вот при таком положении дел, конечно, выход у человека, который не хочет закончить своё существование мычащим в инвалидной коляске, только один - самоубийство (кстати, к развернувшейся на Западе в очередной раз дискуссии о праве на афтаназию). И женщина, которая рядом и которая любит, которая нe может видеть, как страдает возлюбленный, конечно, поймёт и пойдёт за ним до конца. Чтобы ему не было так страшно одному. И чтобы не ему одному нести в загробном мире клеймо самоубийцы. Так как в данном случае не важно, кто спустил курок - решение убить себя есть обоюдное. Вот это и есть жизелевская жертвенность.
Решение Макмиллана предоставить Вечере - самоубийце или сообщнице самоубийцы - католического священникa, представляется довольно странным. С другой стороны, в свете жизелевского варианта - а мы помним, что Жизель под цитату из Глюка переходит в мир светлых духов - такое решение имеет определённую логику.
Ну а теперь отвлечёмся от высоких материй и просто посмотрим на ту непринуждённую, даже расслабленную обстановку, в которой проходила репетиция в Вене.

Вот сижу и думаю: сходить что ли и посмотреть, что же из всего этого получится?

P.S. Да, и заметки на полях: по пути домой в машине заиграла музыка балета "Чиполлино". И посетил меня следующий ассоциативный ряд: эта очаровательная, жизнеутверждающая музыка - хореограф Генрих Майоров - его балеты, в том числе "Маленький принц", когда-то шедший в КДС - нам что, в Москве, нужен тяжёлый, декадентский, беспросветный Рудольф английского рoзлива - а собственный "Маленький принц" нам, конечно же ни к чему.(?)