Напишу я, пожалуй, пару строк про "Щелкунчик труппа" господина Майо.
Последний, видимо, подумал, подумал и скромненько решил, что "я памятник себе возвёл нерукотворный". Ну, а по поводу следующей в данном стирхотворении фразы, как говорится, время покажет.
Идея воздвигать себе нерукотворный памятник под музыку "Щелкунчика" отнюдь не нова. В своё время под великого Петра Ильича путешествовал по волнам своей памяти, а также пытался погрузиться в собственное подсознание господин Бежар. Правда, в том путешествии всё же были явственные связи, очень личные, конечно, с произведением Петипа-Чайковского. А гран па и вообще оригинал Петипа.
Господин Майо, назвав свой спектакль "Щелкунчиком" и воспользовавшийся музыкой великого балета, от самого балета не оставил ровным счётом ничего, кроме лёгких намёков, считать которые под силу только запойным балетоманам. Хорошо, конечно, когда композитор отошёл в мир нетленной классики и спрашивать разрешения на использование его музыки не надо - твори, что хочу.
Правда, в одном господину Майо не откажешь: он умеет, и делает это блестяще, переводить музыку в пластику. Безотносительно к содержанию.
Не откажешь ему и в превосходном чувстве юмора.
Балет данный есть путешествие в историю творчества хореографа на посту директора балета Монте-Карло.
И начиналось там всё вполне классически: директор и его ассистентка давали классы классики-неоклассики в традиционном балетном зале, свято хранящем память о своих отцах-основателях- здесь и портрет Нижинского в роли Фавна, и балеринка у станка (к сожалению, не разглядели, кто это из великих), и портрет мистера Би. Именно перед ним склоняется в почтительном реверансе ассистентка директора труппы. Поэтому мы не можем разделить утверждение господина Цискаридзе, что речь в начале спектакля шла о классике. Баланчин. Неоклассика - вот лейтмотив творчества труппы в начале балета.
Мы также не можем разделить утверждение господина Цискаридзе, что директор и ассистентка есть аллюзия на Теслар и Лакотта. Зачем было их "аллюзировать" в обликах, на раз считываемых чисто визуально как Бернис Коппетьер и сам Майо? Средства гриммировки вполне позволяли сделать из артистов Тесмар и Лакотта. Или уж совсем других артистов можно было взять. Нет, это он сам, любимый и дорогой себе Майо, работавший в начале своей карьеры во вполне традиционной для труппы манере.
Для наглядности форографии:
Тесмар - Лакотт

Коппетьер - Майо.

Есть ещё сомнения?

Итак, дело происходит в балетном классе. А заснувшая Клара мечтает стать баллериной. Где-то мы это тоже уже проходили. Ах, да, "Щелкунчик" Ноймайера. Так что и эта концептуальная находка господина балетмейстера, увы, не нова.
В какой-то момент принцeссе Ганноверской, она же некое подобие феи-волшебника в данном балете, надоедаeт вечная неоклассика и она выпускает чёрта из табакерки - из большого мыльного пузыря. Отдадим должное самоиронии хореографа. Если он её, конечно, сознательно использовал.
Этот самый "чёрт" очень напоминает нам знаменитого кота Феликса из "Щелкунчика" Бежара.
По логике господина Цискаридзе данный персонаж призван олицетворять новое лицо балета Монте-Карло в лице господина Майо. Мы спрашиваем себя - какая логика в том, чтобы ввести в спектакль персонаж, как две капли похожий на себя, а собственную славу отдать персонажу, на тебя не похожему вообще? И не надо заблуждаться - так, как этот "Феликс" Майо не выглядeл и в молодости. У нас один ответ на данный вопрос: и директор, и "Феликс" есть Майо. В разных своих ипостасях, в развитии от классики-неоклассики к своему собственному, тоже неоклассическому, но с элементами контемпорери и эксцентрики стилю.
Далее господин хореограф пропел "песнь славы" своим нетленным творениям. Сплетя воедино "Золушку", "Красавицу", "Ромео и Джульетту", дав намёл на "Озеро" и др. Видимо, желая остаться верным классической традиции, кокторую сам же и взорвал, Майо решил пригласить на роли "классиков" господ Смирнову и Овчаренко. Зачем? Это самая большая загадка данной постановки. Потому что более чужеродного тела, чем госпожа Смирнова, для присутствия в труппе Монте-Карло представить себе трудно. Тяжеловесная, окаменелая, не владеющая контемпорери так, как владеет труппа, госпожа Смирнова является однозначно слабейшим звеном спектакля. К чести танцовщиков Майо надо отметить, что они, в отличие от родной труппы госпожи Смирновой, поднимали и крутили её абсолютно безусильно.
Господин Овчаренко вписался получше. Но также, как госпожа Смирнова проиграла вчистую фее-Дроссельмайеру Марианне Барабас, так и господин Овчаренко проиграл Стефану Бургону в роли кота-Щелкунчика и Альваро Прието в роли отца, да и вообще всем танцовщикам труппы.

Подводя итог, скажем

- на великую музыку можно положить любые движения и, если это сделано талантливо, то выглядеть будет красиво;
- цитата из Юрия Бурлаки "Если вы хотите поставить новое «Лебединое озеро» или новую «Спящую красавицу», то не нужно брать партитуры Петра Ильича Чайковского: это пиар на наследии и на имени композитора. Закажите музыку современному автору." http://muzobozrenie.ru/deneg-net-no-vy-tantsujte/

И вот с этим мы абсолютно согласны.