Как уже не раз отмечалось, Мануэль Легри - руководитель мудрый. И поэтому, когда ему захотелось вновь осчастливить зрителя бессмертной историей любви веронских детей, он не стал сталкивать лбами имеющуюся в репертуаре вверенной ему труппы (нео) классическую постановку Крэнко и постановку ныне здравствующего хореографа. И Давиде Бомбана был заказан балет не на музыку Прокофьева, а на музыку Берлиоза. Что вполне устроило и самого хореографа, в творческой биографии которого имеется уже балет на музыку Прокофьева, поставленный несколько лет назад. Там он рассказал подлинную историю любви мусульманской девочки и сербского мальчика, расстрелянных на мосту в Сараево. Под Берлиоза рассказана притча о тех, у кого власть и сила и о тех, у кого нет ничего, кроме силы любви любви.
Это видно у же в первой сцене, когда одни танцуют на чёрном зеркальном полу, а другие наблюдают за ними, стоя на возвышениях по обе стороны сцены - это те, которые "над толпой", те, которые считают себя в праве вершить судьбы других. Ну и - по совместительству хор.
Сам по себе спектакль - жёсткое контемпорери. Очень музыкальное и блестяще исполненное - в Вене это умеют. На пальцах танцует только колдунья Мэб - есть у Берлиоза такой персонаж, был тематизирован ещё Бежаром. В данном случае роль была поставлена и села, как влитая, на грандиозную Ребекку Хорнер (это её, в отличие от Мирты). Вот так это выглядело.
А вот так выглядел Ромео со товарищи - прямо тебе "Вестсайдская история".
Но центром всего действа стала, как и ожидалось, Джульетта в исполнении неподражаемой Марии Яковлевой. Вот кусок сцены у балкона.
Это станцовано настолько органично и безыскусно, что можно только верить и погружаться в эти распахнутые настежь чувства. Хотя дуэт очень и очень сложный, насыщенный уникальнейшими по трудности поддержками.
Версия Берлиоза не столь детальна, как версия Прокофьева. В ней не так много возможностей для деталей в прорисовке семейств. Ну и в ней присутствуют певцы и хор, которые что-то там рассказывают и объясняют. Для тех, кто понимает по-французски и в том случае, когда певцы умеют хорошо артикулировать на данном языке. В нашем случае это места не имело. Поэтому мы просто слушали пение. Например, арию певицы в первом действии, рядом с которой сидела Джульетта. Видимо, это было такой сценой с кормилицей.
Первое действие после бала и убийств закончилось передачей яда патером Лоренцо Джульетте.
Второе действие начинается с процессии - похорон Джульетты. Хор в чёрный балахонах. Несут Джульетту - белый крестик. Oпускают на сцену и посыпают лепестками красных роз. Драматично и эффектно-зрелищно. Все уходят. Появляется Ромео. Впадает в отчаянье и принимает яд. И здесь у Берлиоза-Бежара и всех, кто ещё ставит на эту музыку, надо думать, дуэт проснувшейся Джульетты и ещё не умершего Ромео. Который, конечно, в конце дуэта умирает. Поставлено и станцовано в данном случае с достаточной порцией трагизма и отчаяния. После чего закалывается Джульетта. На большом расстоянии от Ромео. И доползти до него уже не может. Появляется патер Лоренцо в двух эпостасях - певца и танцовщика. Танцовщик - выдающийся в данном случае премьер Венской труппы Роман Лацик. Ему-то и выпадает на долю поминальная молитва по невинно погибшим. И тут-то произошла интереснейшая вещь. Как мы не раз писали, в частности, совсем недавно в связи с текстами в "Нурееве", слово в балете - штука сомнительного свойства. Вот и на этот раз: поёт там что-то солист по-французски, которым мы не владеем. Ни к чему нам это слово, от слова - совсем. И тут-то врывается другой язык, тот самый, на котором в балете и говорят: то, что непонятно пытался донести до нас певец, перевели на интернациональный язык и трепетнейшим образом донесли хореограф и танцовщик. Браво, танец!
Отповедь патера Лоренцо потрясла не только тех, кто был в зале, но и тех, кто стоял в безликих чёрных плащах на сцене: плащи спали и под ними оказались простые люди в разноцветных одеждах. Которые положили ещё и руки друг другу на плечи в знак любви и дружбы. Правда, руки эти были потом расторгнуты всё той же Мэб, неутомимо продолжающей плести свои интриги.
О костюмах и декорациях необходимо сказать отдельно.
Это была последняя работа художницы розали . так, с маленькой буквы она себя называла. Она очень торопилась сделать этот спектакль, зная что её время уходит. И премьера стала её оммажем - она её уже не увидела. Когда-то она училась у Юргена Розе. Но была современной художницей-инсталятором, обладательницей множества премий и наград и собственной кафедры
https://de.wikipedia.org/wiki/Rosalie_(K%C3%BCnstlerin)
Вот и для этой постановки ей удалось создать вневременные, как и сама история, декорации: чёрный зеркальный пол, чёрные леса по обе стороны сцены, светящиеся, свисающие с потолка неоновые подсветки-ленты, райские птицы и цветы, спускающиеся сверху в сцене зарождающейся любви Джульетты ...
Печальную эту история создавали также: Ромео - Масаю Кимото; Меркуцио - Александр Каден; Бенволио - Глеб Шилов.
Певица-альт - Мартина Микелич; тенор- Шабольч Брикнер, бас - Андреас Даум. Дирижёр - Геррит Приснитц.
