Благодаря стараниям нашего дорогого primipilos нам предоставилась возможность увидеть балет "Жизель", как его танцуют в Палермо. А заодно и ещё раз полюбоваться нашей Ассолютой и самым красивым премьером БТ.
Интереснейшее, скажу я вам, это зрелище. Из разряда "Жизелей" мало не бывает" и "даешь "Жизелей" многих и разных". Ну, или как сейчас принято "Жизель" форевер".
Постановка в театре Массимо была осуществлена хореографом кубинского происхождения Рикардо Нуньезом. То ли кубинский темперамент постановщика, то ли сицилианский темперамент труппы тому поспособствовал, но Илларион в данной постановке получился таким темпераментным, что хоть лезгинку ему танцевать. А танцевать ему в этой редакции дали немало: и вступительная пантомима с небольшим соло, и соло у креста, где он зачем-то бросил на пол принесённый к могиле букет. Ну да ладно. Атмосфера этой "Жизели" вообще знойная, ибо происходит все действо не в центральной Европе, а явно где-то на Сицилии, поскольку растут там везде кипарисы. А на небе постоянно светит звезда Вифлеема, означая, видимо, что действие - как первое, так и второе, происходит глубокой ночью. Конечно, не днём же им там охотиться и праздники праздновать - там так жарко, что только с наступлением ночи жизнь и начинается. Протекает эта жизнь, опять же, не по нашему графику, поскольку последовательность номеров балета изменена. Причём настолько, что мы даже стали беспокоиться, что Альберт останется без знаменитой вариации первого действия. Но, славу богу, вариация нашлась - варьировали они вместе с Жизелью.
Вообще, посмотрев на изначальное топтание небольшой сицилианской труппы на крошечной сцене, мы стали с большим страхом ожидать коварное крестьянское па-де-де. Которое оказалось па-де-катром. И - о, чудо - данная "компания" нашла даже две пары, умеющих танцевать сиё заковыристое творение. Вот ведь, оказывается, как бывает, где не "впереди планеты всей". Вообще поймали мы себя на мысли, что с некоторых пор при появлении на сцене лиц азиатской внешности мы начинаем расслабляться, успокаиваться и отдаваться зрелищу. Вот, дожили! Ну что же делать, если японцы, китайцы, корейцы на деле доказали, что халтуры не держат. Одна из девочек в па-де-катре была японка. Но и итальянка была чудо, как хороша. Мальчики тоже справились. Особенно тот, кто фактурой не так вышел.
Порадовал нас кордебалет в фарандоле: вот что значит, когда танец у народа в крови. Во втором действии небольшая, по нашим представлениям, группа виллис (16 вместо 24-х в БТ) представила кроме привычных номеров очаровательную фугу, редко включаемую в данный балет. Хореография, видимо, принадлежит господину Нуньезу. Поэтому смотрелась слегка чуждо в общей канве спектакля. Но интересно, придавало постановке самобытности.
Теперь о наших гастролёрах. Вот мы постоянно говорим об отсутствии химии между партнёрами. Химия между Родькиным и Захаровой, конечно, есть, хотя и уже весьма рутинная. Здесь дело было значительно сложнее: не было, на наш взгляд, химии между солистами и ансамблем. Маленькая провинциальная труппа, показавшаяся на первый взгляд несколько неуклюжей, в процессе развития спектакля предстала слаженным коллективом, с собственным подчерком и стилем, в которые наши солисты не вписываются совсем и никак. Сицилианцы танцуют в элегантном старинном стиле, что особенно проявилось в танце двух виллис, в то время, как наши танцуют с присущим нам размахом. Они там выглядели, как два Гулливера в стране лиллипутов, нечаянно там заблудившиеся и всеми силами стремящимися найти выход обратно в свою страну. То, что никто не заморачивается одностильностью костюмов в спектакле, также не могло способствовать его (спектакля) монолитности. Платья Ассолюты из другого материала, другого фасона. Тоже и с Альбертом. Особенно в первом действии, где его крестьянский костюм с рукавами-пуфами резко отличался покроем, да и цветовой гаммой от костюмов других крестьян. Вот уж замаскировался, так замаскировался! Только плащ для выхода - тяжёлый и чёрный, как у настоящего мафиози, видимо, был местный. Что лишило Альберта полётности на романтическом выходе. Всё-таки очень печально такое пренебрежение к деталям, а в конечном счёте к зрителям: то вставляют в редакцию одного хореографа чужое ему па-де-де, то щеголяют заморскими костюмами. Конечно, так проще и дешевле. Но, боюсь, что на цене билетов данная экономия не сказывается. Вариацию Ассолюта тихонечко завалила. Но зато сцену сумасшествия провела пронзительнейшим образом. Честно говоря, лучшее сумасшествие, которое мне довелось смотреть в исполнении госпожи Захаровой. Господин Родькин был, прaктически, безупречно хорош. Очень симпатично в данной редакции решена сцена появления знати по рожку: Альберт пытается убежать, но знать появляется изо всех углов-направлений и перекрывает ему уход со сцены. Как потом должны бы сделать виллисы. Но там так внятно не поставлено. И вот тут на лице у господина Родькина явно читалось: во попал, вот засада, так засада. Ну что же, попал, конечно, по полной.
Второе действие принесло нам также немало сюрпризов, не считая уже упоминавшиxся. В прологе на кладбище, когда появляется Илларион, в отдалении раздаётся мелодия охотничьего рожка. Видимо, на Сицилии охотятся и глубокой ночью.
На кладбищенском кресте имя Жизели не обозначено. И Жизель Альберта под защиту данного креста не уводит. А стоят они скромненько в уголочке у виллис. Тут наши "инородные" тела станцевали па-де-де и вариации красоты необыкновенной. За что большое им спасибо. В данной странной редакции Мирта не прикладывает руку к уху, прислушиваясь к бою часов. Ей и слушать не надо - застыла сразу и пошла назад. А все виллисы уходили долго: уже Глюк зазвучал, а они всё ещё "светились" у задника.
Нельзя не отметить необычного оркестра, сопровождавшего данный спектакль. Если в первом действии был местами какой-то пробег по партитуре, заставлявший даже думать, что слышим мы некую пародию на известный балет, то второе действие было интерпретировано настолько тонко и пронзительно, а также необычно в плане фразировок и расклада на голоса, что остаётся только снять шляпу (сейчас по жаре без шляпы никуда).
В общем, интересный, как принято говорить, получился "икспириенс". Ну, а как ещё говорить, если общего языка у итальянской труппы и российских солистов нет?